Легенда

 

– Они могли тебя убить… - Димитрис был подавлен и заметно нервничал. – Они все еще могут это сделать…

Он отвернулся от широкого оконного проема и посмотрел на Ксандроса.

– Когда корабль войдет в гавань? – напряженно спросил он.

– Завтра на рассвете, - в отличие от него его собеседник был спокоен.

Он сидел у дальней стены, прислонившись к ней и откинув голову назад. Впереди сквозь оконную арку на фоне темневшего неба была видна водная гладь безмятежного моря.

– Ждать слишком долго, - Димитрис снова отвернулся. – Слишком долго… - он сокрушенно покачал головой. – Тебе надо было просто уехать.

– Правда? – ровным голосом спросил Ксандрос.

– Глупо рисковать собственной жизнью и всем, что у тебя есть, ради… ради того, кто этого совсем не стоит.

На пару минут в комнате нависла тишина.

– Что ты знаешь о моей жизни? – тихим голос нарушил ее Ксандрос.

Димитрис снова посмотрел на него. Он хотел было что-то ответить, но внезапно осознал, что на самом деле ничего не знал о том, кто рискнул собой ради его спасения. Растерянность сменилась досадой. Афинянин опустил голову, и ему стало не по себе.

– Только то, что ты сам успел рассказать, - обронил он.

Ксандрос медленно поднялся со своего места и приблизился к нему. Его взгляд по-прежнему был устремлен в темневший горизонт.

– Когда моя мать носила меня под сердцем, - тихо заговорил он, - на шестом месяце беременности дитя в ее чреве перестало двигаться. Прошла пара дней, но ничего не менялось. Мою мать охватила тревога. Ее успокаивали, пытались объяснить, что такое бывает. Но она не слушала. Ее материнское сердце подсказывало ей, что с ребенком случилась беда…

Димитрис повернулся к нему и присел полубоком на подоконник, чтобы видеть его лицо.

– Как раз в это время пришло приглашение от родни отца, и он решил, что матери пойдет на пользу побыть в деревенской глуши и сменить обстановку, - продолжил Ксандрос. – Когда они приехали в дом родственников, там было много людей. Все были заняты, готовились к большому праздничному ужину. Никто не обращал внимание на мать. Было жарко, и она вышла из дома, чтобы погулять. Сама не понимая как, она оказалась у древних могил македонских царей, словно какая-то неведомая сила манила ее туда. Там был еще старый, почти разрушенный храм. И она услышала голос, то ли мужской, то ли женский. Он звал ее, и она пошла. Она рассказывала, как он все громче и громче звенел у нее в ушах, почти оглушал.  От жары и жажды у нее закружилась голова, и чтобы не упасть она села на землю. Ей почудились белые прозрачные тени, что закружились вокруг нее. А потом она лишилась чувств, - он умолк.

– А потом? – затаив дыхание, решился спросить Димитрис.

– К счастью, отец быстро хватился ее и нашел, принес в дом. Ее привели в чувство, напоили водой и уложили отдыхать в самой прохладной комнате. Осмотревший ее лекарь сказал, что она в полном порядке. И ребенок…

– Что ребенок?

Ксандрос повернулся и посмотрел на своего собеседника.

– Ребенок у нее под сердцем снова зашевелился, - его голос прозвучал зловеще. – Я родился спустя три месяца, и взяв меня на руки, моя мать долго смотрела на меня, а потом назвала мое имя – Александрос. Но наша семья была богатой и знатной. Отец побоялся, что римляне углядят в этом имени заявление на некое превосходство, намек на противостояние, даже зачатки будущего бунта. И он сократил мое имя до Ксандроса. Пусть римляне придут, - он вновь устремил свой взгляд к горизонту, и правильные черты его лица исказила злая усмешка. – Пусть придут, чтобы убить меня!..

Димитрис смотрел на него пораженным взглядом, пытаясь осознать смысл услышанного.

– Что на самом деле… случилось с ребенком?.. – запинаясь, спросил он. – С тобой…

– Заимствованная жизнь, - тихо произнес Ксандрос. – Чужая душа… Хотя нет, - он покачал головой, - наверное, уже моя. Иногда, я и сам не знаю, что это, то ли проклятие, то ли благословление. То ли тайный смысл, скрытый от всех, даже от меня самого.

Димитрис опустил голову, и между ними вновь нависло молчание.

– Ты так не сказал, почему захотел мне помочь, - негромко заговорил он через некоторое время.

Ксандрос отвернулся от окна и тоже присел на подоконник.

– Случается так, что ты не успеваешь что-то сделать в жизни, - его взгляд заскользил по серому запыленному полу. – И даешь себе слово, что в следующий раз обязательно успеешь. Только вот следующего раза может уже не быть… - Ксандрос посмотрел на него. – Знаю, ты сейчас не очень понимаешь, о чем я говорю. Точнее вообще не понимаешь, - он устало улыбнулся. – Возможно, когда-нибудь, настанет день, все встанет на свои места и будет предельно понятным. Я… - он вздохнул. – Считай, что мне просто было скучно и захотелось ввязаться в какую-нибудь опасную авантюру.

– И твои тем друзьям тоже? – с сомнением спросил Димитрис.

– Они своей жизни без всякого рода авантюр вообще не мыслят.

Афинянин встал со своего места и прошелся по комнате. Одиноко горевший маленький светильник все хуже и хуже справлялся со своей задачей, и помещение уверенно погружалось в полумрак.

– Кто такая Эмер? – Димитрис остановился и посмотрел на Ксандроса.

– Сестра Мананнана, - ответил тот. – Кажется, не родная, кузина… Она будет на том корабле, что заберет нас, - добавил он. – У тебя будет возможность познакомиться с ней, - его губ коснулась легкая улыбка…